Интересно было бы посчитать, сколь десятков километров он намотал по крошечному крыльцу перед подъездом за свои неполные сорок лет. Так уж получалось, что ему постоянно приходилось ждать, маясь у тяжелых дверей, покрытых потеками бордовой краски. Еще неугомонным трехлеткой он бродил здесь взад-вперед, пока мама тащила с четвертого этажа коляску с Лялькой. Те ранние минуты, отделявшие его от теплой и пропахшей манкой группы детсада, казались бесконечными. После он, наверное, сотни раз ждал на этом крыльце, когда мама сбросит из окна то варежки, то забытую тетрадь по математике. Десятки раз ковырял носком бетон, дожидаясь, пока кто-нибудь вернется с работы и принесет ключи. Или пока явится Нинка, которая жила этажом выше и нарочно, ну вот точно нарочно всегда выходила позже, чем договаривались.
ㅤㅤВот и теперь Филипп Аркадьевич — именно так хотелось его назвать, едва взглянув на хмурое крючконосое лицо — бродил по крыльцу, утаптывая снег и посыпая его пеплом уже бог знает какой по счету сигареты. Скорее всего последний раз. Когда догорающий бычок красной искрой улетел во тьму февральского вечера, к подъезду подошла женщина в чересчур пушистой и объемистой шубке. Она принялась рыться в сумочке, но густой мех воротника, видимо, закрывал ей обзор. Когда ей наконец удалось достать ключи, женщина прошипела себе под нос какую-то гадость и бросила на Филиппа Аркадьевича подозрительный взгляд.
ㅤㅤ— Филя? — глаза ее на миг округлились. — Ты чего здесь стоишь? Не открывает что ли?
ㅤㅤ— Ого, привет, Ляль! — прохрипел Филипп Аркадьевич, прокашлялся густым табачным кашлем и приобнял шубу, в которой Ляля даже не прощупывалась. — Да я и не звонил пока.
ㅤㅤ— Почему?
ㅤㅤИстерически запиликал домофон, дверь неохотно лязгнула, пропуская их в подъезд хрущевки.
ㅤㅤ— Да так, разговор был важный по работе, — соврал Филипп.
ㅤㅤ— Ясно, а я уже испугалась.
ㅤㅤ— Чего?
ㅤㅤ— Ну, мало ли, — Ляля цокала по облупившейся плитке пола, и перестук ее каблуков проносился эхом до самого верхнего этажа. — Упала она, ударилась. Или приступ шибанул…
ㅤㅤ— Не придумывай.
ㅤㅤ— Тут и придумывать нечего, — Ляля остановилась перед желтоватой дверью без номера. Глазок, пристроившийся на двери непривычно низко, будто вперил в Филиппа Аркадьевича немигающий стеклянный взгляд. Ляля собиралась было ткнуть пальцем с толстым слоем розового лака в кнопку звонка, но вдруг опустила руку и тоже уставилась на Филиппа.
ㅤㅤ— Чего? — спросил тот и снова прокашлялся.
ㅤㅤ— Ты уверен?
ㅤㅤФилипп в ответ пожал плечами:
ㅤㅤ— А разве есть другие варианты?
ㅤㅤ— Я бы с радостью ее взяла, — который раз повторила Ляля. — Но ты же понимаешь…
ㅤㅤ— Гиперактивные дети плохо уживаются со старушками, — который раз закончил за нее Филипп. — Мы ведь это уже обсуждали. Все в порядке, твои оправдания неуместны.
ㅤㅤ— Тон у тебя неуместный, — фыркнула Ляля и ткнула в кнопку звонка так, что палец под розовым ногтем побелел. — Ты просто заставляешь меня чувствовать себя виноватой.
ㅤㅤФилипп Аркадьевич снова пожал плечами. Щелкнул замок, и из-за желтоватой двери сразу донесся легко узнаваемый запах старости, а за ним — голос, от которого запах стал будто ядренее и защипал нос:
ㅤㅤ— Еле до двери дошла, это что ж творится, ей богу… А, Лялечка, заходи, доча, заходи! Ну красавица, ну роскошная! Как внученьки, как девочки? Вот умнички, я же им гостинца приберегла, не забудь передать, и вот еще, немножко на мороженое. Да ты сразу в карманчик-то и прибери, я ж забуду. Лучше так, с порога сразу. А, Филя, здравствуй.
ㅤㅤЖенщина, встретившая их в коридоре, казалась совсем крошечной рядом с рослой Лялькой. Ее пушистая кофточка никак не вязалась с домашним халатом, высокий узел серых волос казался слишком уж тугим, подбородок — по-бульдожьи выпирающим, а темные пятнышки на коже навевали Филиппу мысли о какой-то болезни. Женщина стиснула его руку чуть ниже локтя, и Филипп Аркадьевич послушно склонился и чмокнул ее в лоб, как-то машинально задержав при этом дыхание.
ㅤㅤ— Я лучше сразу займусь вещами, — ответил он на предложение выпить чаю. — Грузчики будут уже через два часа, а у нас еще целый шкаф нетронутый стоит.
ㅤㅤЖенские голоса удалились на кухню, но их отголоски доносились до Филиппа и в дальней комнате: большую часть мебели успели вывезти, и теперь по квартире гуляло эхо. Оно прыгало по узкому коридору, хваталось за гвоздики, оставшиеся от картин, забиралось по беленым трубам от батарей к самому потолку, тихонько скользило по линолеуму и шелестело старыми, чуть пожелтевшими от газа и табака обоями. Лишь здесь, в их с Лялькой бывшей деткой, оставались какие-то коробки, пара скрученных пыльных ковров да один здоровенный старый шкаф, который без колебаний решили оставить здесь. Пусть новые жильцы сами выносят эту рухлядь, если она им не понадобится. Филипп Аркадьевич пинками спровадил парочку пустых коробок к шкафу и принялся сбрасывать в них откровенный хлам, который копился на полках не один десяток лет.
ㅤㅤ— И на кой черт ей все это тащить с собой, — бубнил он, вытаскивая стопки древнего постельного белья, журналы по вязанию, коробочки ниток, фарфоровый кофейник с пышнохвостыми птицами на боках, которому не хватало пары чашек, самолично разбитых Филиппом в детстве.
ㅤㅤЕдва не час проболтав с матерью на кухне, Лялька прошлась напоследок по квартире, прихватила едва не забытую в туалете пепельницу и, наконец, вошла в бывшую детскую. Там, прямо на полу, среди коробок она и обнаружила Филиппа Аркадьевича. Тот, похоже, покончил с вещами и теперь сидел, скрестив ноги, и крутил в руках небольшой цветастый предмет.
ㅤㅤ— Ты уже все упаковал? Что это? — Ляля прищурилась и вдруг хихикнула.
ㅤㅤ— Нашел коробку с конструктором, — Филипп Аркадьевич протянул ей предмет, оказавшийся недоделанной машинкой из пластмассовых плашек, стянутых такими же пластмассовыми винтиками.
Лялька крутанула колесико и потуже подтянула гаечку розовыми ногтями:
ㅤㅤ— Да, тебе его, кажется, на Новый год подарили. Может я заберу его, отдам девочкам? Не выбрасывать же. Ты чего? Что с тобой Филя?
ㅤㅤ— Забирай, конечно, — ответил тот и вдруг как-то совсем по-детски протянул к Ляле руки, чтобы заполучить обратно свою машинку. — Знаешь, мне тут подумалось, странно это.
ㅤㅤ— Что?
ㅤㅤ— Ну, вот это, — Филипп Аркадьевич помахал машинкой. — Я ведь когда-то ее почти собрал.
ㅤㅤ— И что в этом странного? — Ляля нахмурилась и присела на рулоны свернутых ковров.
ㅤㅤ— А вот ты представь: сидел я лет тридцать назад и собирал машинку, — Филипп говорил все тише. — И ведь почти собрал. А потом, наверное, пришла мама и сказала убирать игрушки.
ㅤㅤОн замолчал.
ㅤㅤ— И? — протянула Ляля.
ㅤㅤ— И я, видимо, их убрал. И конструктор с машинкой убрал — в последний раз. И больше никогда в него не играл.
ㅤㅤОн снова замолчал. На этот раз Ляля ничего не ответила, только сама того не замечая принялась отковыривать от сломанного ногтя лак.
ㅤㅤ— Я, наверное, несу какую-то чушь, — Филипп Аркадьевич потер небритый подбородок, — но вот интересно, если бы мне тогда кто-нибудь сказал, что я играю в последний раз. Что я уже никогда не соберу эту машинку. Я бы расстроился? Попросил бы еще пять минуточек, чтобы доделать ее? Может, я бы вспомнил о ней и на следующий день? Достал бы снова эту коробку, и…
ㅤㅤ— Помнишь деревню, где была дяди Сашина дача? — вдруг спросила Ляля.
ㅤㅤ— Конечно, мы ведь каждое лето туда ездили, — хмыкнул в ответ Филипп Аркадьевич.
ㅤㅤ— А последнее лето, которое мы там провели?
ㅤㅤ— Не очень, если честно. А что?
ㅤㅤ— А я помню, как мы уезжали обратно в город, — Ляля отковырнула большущий кусок лака и щелчком отправила его в полет через всю комнату. — Я тогда почему-то подумала, что мы больше не вернемся. Поняла, представляешь, что это было наше самое последнее лето на даче. Смотрела в окно, чуть не плакала от обиды. А вот само лето я не помню. Глупо как-то. Вот на речку мы ходили? Наверняка. А вишню у тети Лены таскали через забор? Была вишня, интересно, в том году? А Славка приезжал к нам? Пускали нас лазать на чердак? Ни черта не помню, кроме отъезда. Лучше бы я тогда об этом не думала.
ㅤㅤФилипп Аркадьевич поставил машинку на пол, приметился и хорошенько толкнул ее вперед. Колеса закрутились, игрушка понеслась по линолеуму прямо в открытую дверь, потом чуть завалилась на бок, заложила крутой вираж и врезалась в плинтус.
ㅤㅤ— Все бывает в последний раз, — он поднялся с пола и отряхнул брюки. — Газель будет только через час. И я не представляю, куда мы будем складывать все это. У меня дома все-таки не антикварная лавка.
ㅤㅤ— Филя, я бы с радостью… — начала было Лялька, но тот замотал головой:
ㅤㅤ— Не начинай опять, умоляю. У вас там еще остался чай? Пойдем, хочу спросить у мамы, куда подевались чашки от того сервиза с птицами.
ㅤㅤ— Разве не ты их разбил?
ㅤㅤ— Понятия не имею. Пошли.
ㅤㅤКогда грузчики вынесли из комнаты последние коробки, по квартире гуляло эхо голосов, доносившихся с кухни. В бывшей детской остался лишь старый шкаф да недоделанная пластмассовая машинка.